Category: Текст

Беременная женщина, 37 лет

Сегодня я последний день на свободе, завтра иду на плановое кесарево. И все, будет грудничок, никакого завтрака в кафе (ред. Команда Место47 познакомилась с героиней в кафе). Не сказать, что я не люблю детей, я бы еще пожила, а мужу прямо нужно было.  Я рожаю детей только для мужа.

Я познакомилась с ним в одноклассниках. Я работала в аэропорту, мне подключили интернет. Пока айтишник перекрывал все мои социальные сети на работе, муж написал сообщение.

Я изначально знала, что у меня будет мальчик. После первого ребенка пять лет я не могла забеременеть и пошла к астрологу. Я приехала к какой-то женщине на другой конец Екатеринбурга с коллегой из аэропорта. У нее была оборудованная комната – звездочки, знаки зодиака. Нас это конечно все впечатлило.

Она спросила, когда я точно родилась и сказала, «У тебя тесная связь с отцом. Когда ты с ним помиришься: у тебя все получится. Настанет стабильность.» Сказала, что видит в моем доме два мальчика и что место зачатия ребенка – это не Екатеринбург, а два дня езды от Урала.

На тот момент с отцом у нас действительно отношения были никакие. У меня была огромная на него обида. У меня была младшая сестренка. Когда ей было двадцать лет на втором курсе института, у нее нашли в голове опухоль. Такой же диагноз, как у Жанны Фриске.  За три года, что она лечилась, отец не поддерживал маму морально, не говоря и о финансовой стороне.

Скандал был на скандале. Я его выгоняла из дома, хотела, чтобы они с мамой развелись, не хотела видеть его в этом доме. Он пил. Но у родителей деревенские понятия: один раз замуж на всю жизнь. Какой тут развод? Ну, пьет и пьет, не помогает, ну и ладно. Что делать, он же муж, отец. Хозяин дома. У нас слабые мужчины, лечение сестренки я вывезла на своих плечах. Она три года боролась и умерла.

Обида на отца копилась, но после похода к астрологу я начала здороваться с ним, когда приезжала домой к маме. Может, и не простила, но просто забыла, закрыла на это глаза, потому что муж хотел детей и семью. И на самом деле сработало: после этого мужа отправили в командировку в Астану, два дня на поезде от Екатеринбурга, там я забеременела.

Вообще мне кажется, что предсказания – это ерунда. А вот советы что-то выполнить, например, помириться с отцом, чтобы что-то исполнилось – это другое. Энергетика и предсказания – разные вещи.

Мне сейчас очень тяжело физически. Ни встать, ни сесть, ни лечь. Рожать надо рано. В тридцать два, когда рожала первого, мне было легче. Не зря говорят, что нужно рожать до тридцати пяти, так природой видимо заложено. Сейчас, если я смотрю по карте, что добираться куда-то пешком тридцать минут, выхожу за час.

После родов я буду скучать по путешествиям. Летишь в Азию, там все остренькое, морепродукты, сам-то есть иногда боишься. Нужно все время думать про ребенка. Когда ребенок родится, мы переедем в Сочи. На Урале плохой климат: затяжные зима и весна, а мы с мужем любим, когда тепло и зелено.

Я назову его Яном. Это древнееврейское имя. Отец – Руслан. Отчество трудноватое, поэтому имя выбрала короткое.

История еще в работе.
Загляните на наш веб-сайт чуть позже.

Андрей, 21, Владивосток

С самого детства мы были с мамой вдвоем: отец разбился на мотоцикле еще до моего рождения. Когда я учился в школе, мама получала образование, и с пятого класса я уже был полностью самостоятельным.

В моем воспитании большую роль играл дед: он с детства показывал мне свою фуражку и кортик, воспитывал меня как военного. Он воевал в Чечне, рассказывал, как жестоко там все было. Как его друзей убили, потом уже началась битва за их тела, потому что враги зачастую забирали мертвых, чтобы издеваться над телами и заснять это на видео. Сутки они отстреливались от них, чтобы привезти тела погибших домой, их семьям. Моя прабабушка тоже воевала с 41-ого, дошла до самого Берлина. Ей повредило осколками ногу, и она не могла ходить. Она рассказывала мне то, что можно было рассказать ребенку про войну, показывала мне свои награды: три медали Красной Звезды. Я очень ею горжусь.

Дед всегда говорил мне, что нужно служить своей стране, и с шестого класса я мечтал служить на флоте. Мне с детства нравилась морская стихия. Даже на обоях в моей комнате нарисованы парусники и компасы, а часы выполнены в виде штурвала. После девятого класса я поступил в Высшее военно-морское училище. Сейчас я учусь на последнем курсе. Сначала было сложно привыкнуть к военной дисциплине. Дома – свобода, а там все строго: построение, тренировки,  наряды. Тебе приказывают – надо не припираться, а сказать, «Так точно» и выполнить приказ.

Один раз, когда я стоял часовым наряд, я отдал честь старшему по рангу, но ему показалось, что я сделал это слишком тихо. Он решил проучить меня, и заставлял меня повторить наряд один за другим три раза. Это четверо суток дежурства часовым стоя, только четыре часа на сон. Я пришел домой и свалился на кровать, прямо так, в одежде без сил. Многие такое не выдерживают, но я себе говорил, «Фигня, прорвемся, все нормально!»

В первый раз в море ощущения были необычные, полный восторг. У моряков традиция: когда ты в первый раз выходишь в море, тебе наливают стакан морской воды, и ты его выпиваешь. Это значит, что ты настоящий моряк – попробовал морскую воду, пропустил ее через себя. Я выпил весь стакан одним залпом. Когда мы в первый раз попали в небольшой шторм, мне было страшно, корабль сильно качало. Это был средний шторм, но корабль маленький, и мне, новичку, этого хватило. Я лег и закогтился как котяра, меня бросало из стороны в сторону.

Когда я впервые попал на подводную лодку, нам сказали, «Забудьте то, чему вас научили в училище.»  Я зашел на нее и подумал, «Вот это посудина!» Вблизи она оказалась гораздо больше, чем издалека. Ведь под водой она уходит еще метров на шесть. С моим ростом 1.83 на подводной лодке тяжело. Там очень, очень мало места. Все время пригибаешься, ныряешь в эти люки как черепашка ниндзя. Лодка может находиться на дне океана месяц, за это время ты не увидишь белый свет. Чтобы понять, день это или ночь, на лодке регулируют освещение в зависимости от времени суток: утром включают свет, а к вечеру убавляют.

Тяжело психологически. Ты как шпрот в банке сидишь. Нет илюминаторов. Ничего не видишь вокруг. Моя знакомый военный говорит, «Ткни в глобус в любую часть океана – я там был. Но я ничего не видел.» Потом выходишь на свет Божий – и радуешься, думаешь, Господи,  как же хорошо. Дружба во время  службы – это на всю жизнь, потому что большую роль играет коллективная работа. Там все друг с другом взаимодействуют. Нет такого, чтобы кто-то поодиночке. Поэтому у нас такая черта – даже если конфликтуешь по мелочи, но если в ту же секунду потребовалась помощь – сразу помогаешь.

Военным сложно найти спутника жизни. В девятом классе я начал встречаться с девушкой. Я думал, что это мой человек, и в конце первого курса я сделал ей предложение. Мне нравилась наша маленькая семья: я да она. Потом я уехал на месяц на практику в море и, когда вернулся, случайно увидел на экране телефона сообщение от другого. Пока меня не было, она нашла себе гражданского. Она пыталась со мной поговорить, попросить прощения, но можно ли простить предательство? От человека, которому ты должен доверять. Как мне потом уходить в море? Думать, что она снова с кем-то будет? Я сам человек верный, если я сказал, что я с тобой, так и будет. Строить отношения без доверия я не могу. Так нельзя.

Было очень больно. Но я ударился в спорт и службу, и все пережилось. Я ни о чем не жалею, какой-никакой, это был опыт семейной жизни. Когда ты делал этот выбор, значит, тебе тогда было хорошо. В последний раз я видел ее в ЗАГСЕ, когда мы подписывали развод. Сейчас не верится, что мне 21 год, а я уже был женатым и разведенным. Капец, мне страшно в паспорт заглянуть. Ощущение, что мне тридцатник уже.

Я пока не могу найти ту девушку, которую хотел бы иметь. Необязательно, чтобы умная, но хотя бы сообразительная была бы. Я, конечно, сам немного читаю, но общая база у меня есть. Жена военного должна быть опорой. Она должна тебе подавать патроны, вот, держи в кого стреляем? Со мной много пытаются познакомиться, военная форма работает (ред. смеется), но в голове у многих девушек фиг пойми что: магазинчики и лак для волос. Один раз я не выдержал и сказал одной девушке, «Мне проще взять и обнять березу. С ней интереснее будет поговорить, чем с тобой.»

Я на этом не зацикливаюсь, для меня сейчас главное – это служба. Моя цель – получить капитана первого ранга. Меня, скорее всего, пошлют на север страны – там идет выслуга один год за два, это очень хорошо. Правда, климат там суровый. Время суток определяется там так: если мошки много, значит сейчас день. Если ее еще больше – значит, вечереет. А если ее уже нет – пришла ночь.

Дед мною очень гордится. Видно, что у него глаза горят, он рад, что я на военно-морского офицера учусь и что выбрал профессию военного. Он всегда говорит, «Вот он мой внук – настоящий моряк!» У него дома в рамочке стоит моя фотография с присяги.

Есть такая мудрость, «Если ты берешь в руки меч, ты можешь быть уверен, что рано или поздно от него и погибнешь.» Если ты выбираешь профессию военного, надо быть готовым к том, что рано или поздно тебе надо будет воевать и жизнь свою отдать. Если ты к этом не готов, то не стоит даже идти. Я надеюсь, что я буду достойным офицером, смогу своих подчиненных научить и воспитать как надо. Как меня воспитывал дед.

Военный должен знать, за что он сражается. Я знаю, мне моя родина дорога. Я патриот своей страны. Это моя страна, я люблю ее территорию, природу, ее жителей, людей – буквально все. Я здесь вырос. Мой дед воевал, моя прабабушка отдавала жизнь за эту страну. Мне есть что терять.

Моя мама родила меня очень молодой, в 18 лет. Ей не нужны были дети, она любила гулять и веселиться. Она меня часто бросала и уходила по своим притонам. У меня по сей день остался страх выпивших мужчин, я их просто нее-наа-вижу. Отец еще в детстве отказался от меня, мотивируя это тем, что мама нагуляла ребенка.

В четыре года меня забрали в приют, и все детство я провела в детском доме. Воспитатели постоянно вбивали нам в голову, «Если не вы – значит никто. Никогда ни на кого не надейтесь, не ждите помощи, делайте все сами, сами, сами.» Это очень отложилось, и до сих пор я все делаю сама, никогда ни на кого не перекладываю.  Мы всегда ходили в общую школу, если кто-то и насмехался там над детдомовцами, я никогда не обращала на это внимание, никогда не лезла на рожон.

По достижении совершеннолетия в детском доме выдают личное дело с обстоятельствами сдачи в приют: кто сдавал, как забирали. Я начала искать свою маму, но нашла ее уже мертвой: в 2007 она попала под машину. Отец жив, но у меня не было желания с ним встретиться. Я не люблю, когда меня отталкивают, не лезу. Если бы он проявил инициативу, я бы пошла на встречу.

Я нашла деда, но при встрече не почувствовала какой-то родственной связи. А вот к бабушке есть какие-то трепетные чувства. Когда мы с ней встретились, она сказала, что не знала, что я росла в детском доме, что так произошло. Скорее всего она просто не интересовалась моей судьбой, но это какая-никакая родная кровь. А остальных родственников я и не искала – у меня появился уже родной человек, больше мне никого не надо.

Со своим мужем мы познакомились в одной компании. Четыре года мы присматривались друг к другу, долгое время как будто что-то не давало быть нам вместе, мы сходились, потом расходились. В один прекрасный день мы поняли: хватит что-то выдумывать, раз мы за четыре года никого себе не нашли, значит, это судьба.

Когда я была беременна, я переболела бронхитом. Я родила Даню недоношенным, на седьмом месяце беременности при весе 1 кг 660 грамм, ростом 43 см. После того, как я оклемалась после родов, я пошла в реанимацию в первый раз посмотреть на сына. Никакой радости я не испытала, отчетливо помню только чувства горечи и боли. Он лежал малюсенький, весь истыканный трубками, подключен к аппарату искусственной вентиляции легких. Мы провели с сыном в роддоме три с половиной месяца. Ему кололи препараты для поддержания жизни, говорили, что может не выжить. Нас пугали тем, что может быть не будет зрения, потому что кололи много токсичных антибиотиков. Но проблемой для нас стал слух.

Сначала он ходил в слуховом аппарате. Мы к этому привыкли: Даня ходил в садик, мы оба работали, жили полноценной жизнью. Но когда слух начал падать, понадобилась сложная операция. Она называется капиллярная имплантация: это когда вшивают датчик, при помощи которого звук поступает через него в мозг, а он уже как компьютер все отцифровывает, понимает, какие звуки что значат. Но слух у него уже никогда не восстановится.

Операцию пришлось делать в Санкт-Петербурге – у нас Благовещенске нет таких специалистов. Сейчас мы возвращаемся домой с послеоперационного осмотра. Пришлось поехать на поезде: шесть дней туда и шесть дней обратно, всего 12 дней в дороге. Было много непредвиденных расходов, связанных с операцией: перелет, проживание, обследования. Между операцией и осмотром прошло меньше месяца, и мы не успели заработать на билет на самолет – он стоит 25 тысяч на человека, на ребенка льгот не было.

Тяжело морально, когда постоянно слышишь от врачей слова «Прогресса нет». В этот момент хочется, чтобы рядом находился близкий человек, который разделит свою печаль, но мужа, к сожалению, нет рядом. Он у меня сварщик, у него ненормированный график, и большую часть времени он проводит на работе. Иногда я срываюсь на него, говорю «Помоги мне», но понимаю, что муж – это мужчина, он должен деньги зарабатывать, чтобы на все хватало, а не заниматься женскими штучками.

По характеру Даня очень мягкий, маменькин сыночек. Чуть что – он сразу ко мне. Но я стараюсь приучать его к тому, чтобы он был самостоятельный, всегда даю ему право выбора. Очень жалко, что так получилось у него со здоровьем. Многие врачи советуют, что должно быть двое детей, но я не хочу больше. Мне хочется, чтобы я вся в нем была, только с ним. Сейчас такой возраст, что он ребенок и ему все прощается, а ведь дальше пойдет школа. Сейчас очень сложные подростки, вдруг будут его обижать, не дай бог он еще замкнется в себе.

За пять лет я уже привыкла, что мне нельзя отдыхать ни в коем случае. Он часто болеет, с таким ребенком нельзя расслабиться, не дай бог что-то случится. Я пытаюсь компенсировать, хочу, чтобы у него было то, чего не было в детстве у меня. Чтобы он мне доверял, чтобы я стала для него родным-родным человеком. Кто-то меня хвалит, но я считаю, что так бы поступила любая мама, которая за своего ребенка горы свернет.

Поначалу я играл как любитель, мне это просто нравилось. Когда я в первый раз выиграл в покер 3000 рублей, я подумал, что теперь только этим и буду заниматься. Однажды я встретил человека, который удивился моему уровню игры и увидел во мне талант. Ему нравилось то, что я делал нестандартные решения, и он сказал, «Давай сыграем с тобой матч». Мы играли на пиво, мне повезло, и я обыграл его. Он предложил мне обучаться у него, и за один год я добился больших успехов.

Если до этого меня не было карманных денег даже на сигареты, я играл в бесплатные турниры, то в какой-то момент я накопил 40 000 рублей. Потом я выиграл другой турнир и заработал 200 000 рублей! Затем я начал играть в интернете, одержал несколько крупных побед и скопил 100 тысяч долларов. 2011 для меня был самым крупным годом, я выиграл все, что можно.
Иногда я попадал в «замазку». Например, у тебя есть десятки тысяч долларов и ты проигрываешь тысячу, две, три и пытаешься отыграться. В покере такие состояния часто случаются. Важно вовремя прекратить игру, переключиться.

Проблема была в том, что я вел очень плохой образ жизни: постоянные ночные игры, неврозы, алкоголь. Ты молодой, у тебя много денег, и тебе постоянно хочется их тратить. Девочки, поездки, ночные клубы. В итоге в какой-то момент у меня начались панические атаки. Я ходил по врачам, но никто мне не давал ответы.

У меня была идея фикс, что я всегда буду выигрывать огромные деньги и что мой успех никогда не закончится. Однако через лет пять появилось много покерных школ, люди учились, а я стоял на месте. Мне казалось, что мой талант неисчерпаем, однако люди, которые трудились, нагнали мои способности и даже перегнали их. В один день ты осознаешь, что ты либо улучшаешься и создаешь время на это, либо ты прекращаешь и занимаешься другой деятельностью.

Я выбрал второй вариант и решил заняться наукой, поступил в магистратуру на физиологию человека и животного.

Успех в покере – это 80% удачи и 20% мастерства, если мы говорим про один отдельно взятый день. Но на дистанции в год- это наоборот 20% удачи и 80% мастерства. То есть чем длиннее дистанция, тем лучше реализуется твои навыки. Трудолюбие сильнее таланта.

Это заблуждение, что покеристы читают людей. Есть книга Майка Каро «Покер говорит», там есть практические описания всех действий человека. Если у человека хорошая, сильная рука, он как правило отклоняется, расслабляется, а если он блефует, он часто наклоняется вперед, руки держит у лица, что-то пытается скрыть. Но есть люди, которые используют это, чтобы запутать противника специально.

Два с половиной года назад у меня умер отец. У него случился инсульт, меня не было дома, мамы не было дома. Он пролежал 4 часа, у него было кровоизлияние в мозг. Это дало мне сильный толчок к развитию и сильно меня изменило. Я серьезно начал относиться к многим вещам, в том числе к игре, к развитию, и к моим целям. Отец был самым близким моим человеком, он до сих пор приходит ко мне во сне, и мы долго с ним общаемся.. И я знаю точно, что он бы поддержал меня на 100%. Он меня всегда поддерживал во всем.

Я родился в Азербайджане и учился в Баку. В Советском Союзе приехал учиться в Нижний Новгород в Институт водного транспорта. И так до сих пор здесь живу. Вот сегодня я таксую, а в девяностых, двухтысячных годах, я занимался бизнесом и  зарабатывал хорошие деньги. Но из эти денег восемьдесят процентов родственникам отправлял. Кавказ есть Кавказ. Там воспитание совсем другое. Там есть уважение к старшим, уважение к женщине.

Моя первая жена – журналист и на телевидении ведущая, в университете заведует кафедрой, умная женщина. Она и про меня книгу написала.

С ней мы из одной деревни, учились вместе в школе. Мы с ней разведены. Первый фундамент для развала семьи заложил ее отец, мой тесть. Когда мы поженились, я сказал, поедем в Нижний Новгород, я не буду в Баку жить. А ее отец не разрешил: нет, она журналистка и в Баку будет работать. Я купил ей там четырехкомнатную квартиру, говорю, живи, я буду ездить. Ну а разве это жизнь: то там, то здесь? Пришлось развестись через четыре года.

Она меня безумно любила и любит. До сих пор звонит мне в день по пять раз. Когда мы развелись, ей было 32 года, молодая женщина. Ее отец через ее сестру передал, «желающих вокруг много, мол, пусть выйдет замуж, молодая еще». Она после этого восемь месяцев с отцом не разговаривала. Сказала, что был один мужчина, а второго не будет. Этого человека я люблю, и всю жизнь буду любить, и все. У нас с ней есть дочь.

После развода я десять лет не общался с ними, квартиру оставил и ушел. Все эти годы я не видел дочь. Сначала я отправлял деньги, а потом дочка стала выступать. Я папу хочу, а не деньги. В 2016 году я приехал туда, и моя племянница организовала мне встречу с моей дочкой. Десять лет спустя. Приехал, сел в машину бывшей жены, а дочка начала детские обиды говорить, все, что она копила в себе эти годы. Она мне все высказала, начала плакать. Я ей говорю, «Все, дочка, закончила? До свидания.» Я не смог, когда на меня так наезжают, у меня характер такой.

Со своей второй женой я познакомился в Нижнем в больнице, где я лежал с язвой, она тоже была пациенткой. Она была хорошей женщиной, очень меня любила. Свои болезни она забывала, вылечила мне язву с помощью своего питания.

Мы жили с ней в двухкомнатной квартире, была дача, Волга, Жигули. Я зарабатывал деньги, у нее была вторая группа инвалидности, ревматоидный артрит. Завещание она оставила мне. Ее тетя уговорила, сказала, ты же свою маму знаешь, она в лицо улыбается, а на деле она гнилой человек. Она отдала мне дом, который завещал ее отец при условии, что ее сестре и племяннице я куплю квартиру.

Потом теща подала на меня в суд. Судья начала дело так: черный кавказец надул бабулю семидесяти лет. Я судье сразу сказал, чтобы она на меня голос не повышала. Но когда судья выяснила, что ее врач, родственники, соседи, все пошли за меня, все изменилось. Через полгода мы подписали соглашение. Вы не поверите, сколько мне жена снилась после этого и спрашивала, что же случилось. Почему мы с мамой поссорились. Я к ней шел, а она убегала.

После ее смерти я познакомился со своей третьей женой. Еще когда она лежала в больнице, я пошел в кафе есть. Увидел ее. Она азиатка, симпатичная молодая девушка, официанткой работала. Увидел и внезапно подумал: какая бы жена была у меня. Потом историю эту забыл.

После смерти жены, года через полтора, я снова попадаю в это кафе, вижу ее. Решил с ней познакомиться.  Она убирала со столов. Я сел туда, она говорит, садитесь за чистый стол, чего сюда сели? Я говорю, «Специально сел, с тобой познакомиться. Хочу, чтобы ты меня обслужила.»

Я дал ей телефон, но она не позвонила. Когда пришел на следующий день, спросил, где она живет, и после работы ждал ее около дома на машине. Я сказал ей с завтрашнего дня не ходить на работу. У меня намерения серьезные. На следующий день пришел с розами, как положено и не пустил на работу. Поехали ко мне на квартиру, сразу все показал ей, говорю, «Ты за меня замуж выйдешь? Долго не думай.»

Через месяц мы подали заявление и поженились. И вот уже семнадцать лет вместе. Отношения с ней очень сложные. Мне пятьдесят девять, ей тридцать восемь лет: двадцать один год разницы. Она ревнует меня к каждому столбу.

Я вообще сволочь. Года четыре я ей вообще не изменял, но она все равно меня ревновала. Будто я только этим и занимаюсь. Ну, думаю, как так – я без вины виноватый! Вот и начал ей изменять. Я ей говорю, что люблю ее, хочу быть с ней, она же должна понять, что я все для семьи делаю. Я человек больше семейный, работаю сутками, чтобы семью обеспечивать. Несколько раз мы чуть не развелись, но перешагивать через детей я не могу сейчас, они будут очень переживать. Особенно дочь. Я одной уже больно сделал, не хочу этим детям тоже больно делать.

Это случилось под католическое рождество, 25 декабря 2002 года. Мы лютеране-эстонцы, и каждый год мы празднуем рождество дважды – католическое и православное. На католическое рождество у нас традиция запекать яблочный пирог. В тот вечер мы с моим бывшим мужем отвезли больную собаку в ветклинику и спешили назад в Москву: нужно было готовить на стол.

Момент предчувствия был.  Папа тогда сказал, “Останьтесь, зачем вы сейчас в ночи поедете.” У собаки тоже было чутье. Она долго нас не отпускала – кружилась, скулила, облизывалась, всеми путями преграждала путь.

Уже вечерело, смеркалось, и мы отправились назад в Москву по дороге с большими поворотами. Дальше – классика жанра. Яркий свет, и ты просыпаешься в больнице. Когда открываешь глаза, вокруг все белое, стерильное.  На груди у меня сидел кот, возможно, он меня и растолкал.

Это был большой сибирский кот, он жил в приемном отделении: принимал всех, делал обход пациентов с врачами. Медсестры рассказывали, что привезли его хозяина, но не смогли спасти, и кот так и остался жить при больнице.

Моя травма была очень серьезная, я лежала на вытяжке, была в неподвижном состоянии. Когда я стала приходить в себя, я поняла, что мы попали в лобовую аварию, и виной тому стали стрит-райды, гонки на служебных автомобилях. Сразу начался большой прессинг, чтобы мы забрали заявление. Самый простой способ для списывания ответственности – это обвинить водителя за рулем в том, что он что-то употребил. А единственным свидетелем аварии была я одна. Поэтому они приходили, упорно просили освидетельствовать моего бывшего мужа, оболгать.

Это были времена, когда не было быстрой экспертизы, когда анализ крови шел долго, а если бы свидетель сказал, что водитель находился в стадии алкогольного или наркотического опьянения, анализы бы даже и не делали.

Русский народ – дружный. Бабушки отгоняли всех новых русских от меня, швыряли костылями, кричали, поднимали панику и шум, говорили, что помнят Сталина и никогда не допустят несправедливости. Когда меня вызывал дознаватель и начал спрашивать, кто приходил в клинику и пытался угрожать, я начала описывать мужчину, и он самый вдруг поворачивается ко мне лицом – он сидел за столом дознавателя.

Виновный так и не был найден, потому что все шло к затягиванию судебного процесса. Суды длились долго, и за давностью лет это дело прекратилось.

У меня сильный страх вождения. Я сдавала на права 15 раз, после получения прав доехала из Химок себе домой, и никогда больше не садилась за руль. До сих пор, когда проезжаю эти места, меня охватывает паническая атака.

Виталий, 42 года

Я родился и живу в Подмосковье, в г. Реутов. Я коллекционирую монеты. Свою первую монету я нашел в детсадовском возрасте, в пять лет. Я ковырялся в песочнице, и мне попалась монетка – пять злотых с дыркой. Наверное, кто-то так носил ее – на брелке или на шее. В школе я узнал, что у моего соседа по парте сестра собирает монеты. Так у меня появилось еще несколько монет и банкнота царского периода Николая Второго. Я подумал, «Какая же она классная!» и заболел коллекционированием.

Вообще школу я не любил. Мне многое что не нравилось в школе, особенно форму носить. А еще изучать то, что мне вообще не нравится. В математике я вообще как баобаб. Я не любил все точные науки: химию, геометрию. Я более расположен к гуманитарным наукам. А вот история мне нравилась, по ней у меня всегда были четверки и пятерки.

Учился я в училище ИСПТУ 90 в г Реутов на бухгалтера. Все думали, что я – будущий бухгалтер, но не получилось. В институте потом учился, у меня неоконченное высшее: бухгалтерский учет, аудит, экономист. Ни к чему хорошему это не привело – я проработал бухгалтером три дня. Я посмотрел, сколько там бумаг и сколько мне там разбираться надо будет – и все. Сейчас я наоборот думаю, что надо было работать.

В 90ые я занимался перевозкой, у меня была газель. Раздавал объявления, мне звонили, и я развозил людям продукты и мебель. Сейчас с оптовыми рынками плохо, и в 1999 году я продал машину. Сейчас у меня нет определенного места работы, я никак не зарабатываю на жизнь. Помимо коллекционирования, других занятий у меня нет. Моя мама хорошо относится к моему увлечению. Самое главное – что я занят чем-то, а не ерундой какой-то во дворе страдаю.

Свою схему для сбора монет я придумал во время чемпионата мира по футболу. В Москве было много иностранцев. Помню 19 июня, когда выиграли мексиканцы – вся площадь была зеленая. Сначала я подходил к ним, спрашивал, не хотят ли они поменяться. Мне дали несколько монет, остальные говорили, что у них нет мелочи или не понимали, что я вообще хочу. Потом я придумал писать текст на бумажке на разных языках. Я даю им почитать на их родном языке, и они уже решают – ок или не ок. Я стал подходить к ним в очереди в Мавзолей. Где еще взять столько иностранцев, которые никуда не торопятся и могут спокойно прочитать мою бумажку?

Сначала я менял дорогие юбилейные российские 10-рублевые монеты. Потом ко мне пришла другая идея. У меня дома лежит 10 килограмм советской мелочи, решил попробовать поменять ее – а вдруг пойдет? Принес сюда, разложил по номиналам – получилось! Начал приезжать сюда, на Красную площадь каждый день, даже зимой, в 20 градусов мороза. Думаю, раз уж приехал, буду стоять – домой не ехал.

Иностранцы реагируют на меня по-разному: некоторым интересно, а некоторые вообще монетами не интересуются, что с собой мелочи нет. Зачем человеку таскать мелочь в чужой стране?

Иногда я покупаю монеты, недавно купил серебряный рубль 1924 года за тысячу рублей с рабочим и колхозником.

Сейчас все по-другому: в советские годы мало кто за границу ездил, в основном в страны социалистического лагеря – Венгрия, Болгария, Польша, Чехия. Такие монеты можно было выменять на марки. Потом появились вкладыши, фантики от жевачек, и я стал менять на них. Сам я интересные монеты никогда не находил , а вот мой дядя, который живет в Переславле-Залесском, нашел полушку 1734 года и подарил ее мне.

Я активно использую коллекционные сайты – ucoin, нумезматор. Там регистрируешься, заносишь свою коллекцию и обменный фонд, другой человек это смотрит и присылает предложение. Потом встречаемся где-то в центре в метро и обмениваемся монетами.

Сам я нигде никогда не путешествовал, был только на Украине один раз. Через коллекционирование монет, я изучаю географию и историю этого государства. С монетами очень много связано, интересно разглядывать,  кто на них изображен – иногда животные, рыба, фауна, флора, цветы. На некоторых монетах изображены события, которые происходили в мире в то время – завоевания, или что-то спортивное – чемпионы или гонки.

Я иногда задумываюсь: если монета не новая, была в обороте, кто ее держал, у кого она в руках была, что это за человек. Ну просто интересно. Вот иногда возьмешь царские российские монеты, к примеру пятак Екатерины, и возникает ощущение, что монета старинная прямо. В ней присутствует древний дух, ощущаешь себя так, будто прикоснулся к чему-то очень старому.

В моей коллекции сейчас несколько тысяч экспонатов. Стран очень много –196, 180 из них – страны с существующей денежной единицей, а 16 – это уже исчезнувшие страны, Чехословакия, ГДР, ФРГ… Они уже исчезли, а монеты в них были. Самая старинная монета в моей коллекции – это полушка (ред. русская монета достоинством в половину деньги) Петра Первого 1707 года. Раньше год на монетах до 1725 года был буквенным, он называется славянским. А после 1725 года – Петр первый ввел год гражданский, то есть с цифрами.

У меня есть почти все американские квотеры (ред. – монета США 25 центов). Только не хватает квотера Северных Марианских островов. Есть квотеры всех национальных парков кроме двух последних – их пока сложно достать. Они каждый год выпускают по пять монет, пока что за 2019 я собрал три, осталось две, но как пел Высоцкий, еще не вечер.

Я специализируюсь на монетах Англии и ее содружества. Остров Мэн, Гибралтар, Джерси, Генси, Фиджи – у Англии было очень много колоний. Монеты Кипра, только с портретами Елизаветы, монеты с Георгом пятым, шестым – они у меня тоже есть, но как-то мне симпатична монеты с Елизаветой.  Один мой приятель говорит, «Ты сохнешь по Елизавете». Нет, мне просто нравятся монеты с ней. Да и Георг какой-то он сам страшный – лысый он там весь. С Елизаветой попроще достать, некоторые и сейчас есть в обороте.

Есть монеты, которые никогда не попадут в мою коллекцию, их в мире существует всего несколько, и все они – в музеях. Это, например, монета Анна с цепью периода правления Анны Ионовны, 1730-1740. Такая монета стоит 15 миллионов, по всему миру их всего несколько штук. Я думаю, что монеты как существовали, так и будут существовать: кредитный карты вряд ли их заменят. Потому что не все умеют пользоваться этими картами. Пенсионеры, дедушки, бабушки. Они все равно будут пользоваться монетами и денежными знаками, а не картой.

Мой муж был военным летчиком. У него была непростая жизнь, а так как я ее разделяла, моя жизнь тоже была сложной. Мы прожили вместе 45 лет. Мы жили в Грузии, Азербайджане, России и Узбекистане.

Он с детства мечтал стать пилотом. Когда Чкалов совершил беспосадочный перелет из Москвы в Ванкувер в 1937 году, все мальчики хотели стать летчиками, и он тоже поступил в харьковскую летную школу.

Мы познакомились, когда мне было 17 лет. Он приехал в военный отпуск к нам на Украину в деревню.  Он был такой единственный – летчик, петух весь в парадной форме с кортиком, фуражка… Глаз не отвести, везде в деревне ему почет и уважение. 

Меня пригласил на танцы его брат Борис. Мы с ним протанцевали один танец, и мой будущий муж подходит и говорит, «Боря, отдохни немножко, я с твоей девушкой потанцую». Весь вечер мы с ним танцевали, и он пошел меня провожать. Это было 9 мая, а 24го мая мы уже зарегистрировались. Все было как в тумане.

Сначала наше заявление не хотели принимать, потому что мне не было 18, сказали, пусть мама приходит, но муж надавил на кого-то, и нас расписали.

Я ничего не знала про семейную жизнь, была абсолютно темная в сексе.  В Советском Союзе действительно не было секса, все было так завуалировано, что дети ничего не знали. Когда я выходила замуж, я думала, что в близость вступают один раз, чтобы сделать ребенка. Иногда в деревне девочки говорили друг другу, «В твоей семье трое детей, у тебя папа с мамой аж три раза это делали».

В деревне мы могли что-то понять только по животным. Вот у коровы случилось один раз с быком, потом дети наблюдают рождение теленка. Поэтому я думала, что мы несколько лет подождем с мужем – поживем как брат с сестрой.

Когда мы легли спать, он ко мне полез. Это был кошмар, он боялся, что я начну кричать. У него тоже не было сексуального опыта. Две ночи мы ночевали, ничего в итоге не было, а потом его отпуск закончился, и он уехал обратно в Азербайджан.

Когда он прибыл на место службы и доложил командиру полка о том, что женился в отпуске, они матерились по-страшному, «Твою мать, ты что ребенка 17 лет сюда притащишь. Это Азербайджан, степь, условия ужасные, ничего нет. Что с твоей башкой.»

А у них до этого один женился на москвичке, она приехала, посмотрела на все это и через два дня убежала. Поэтому, когда я приехала, за нами наблюдал весь полк, всем было интересно, что же из этого получится. А меня это не пугало. Правда, я забеременела быстро. И родила старшего сына. С едой было плохо, ели одни консервы, и молоко пропало. Договорились с азербайджанкой, она приносила нам буйволиное молоко.

Азербайджан на тот момент был дичайшей страной. Невозможно было появиться в городе, за тобой сразу же толпа мужчин. Поэтому даже на рынок за фруктами выходили с солдатом с автоматом.

Пилоты – особая каста людей. Мы похоронили много людей за нашу жизнь. Когда мы смотрели его выпускную академическую фотографию, каждый третий разбился, погиб. Это было привычным делом – вчера погиб товарищ, сегодня похоронили, а завтра – полеты. Перед тем, как муж отправлялся в отпуск, он специально должен быть слетать в зону, чтобы накувыркаться в небе так, чтобы в отпуске, за месяц без штурвала, ему хватило.

Когда мы переехали в Германию в 1960ом году, мне безумно было интересно посмотреть, как живут западники. Мы с подругой рванули в Берлин, когда знали, что будут ночные полеты и что мужья вернутся уже за полночь. Она знала немецкий, мы были красивые, продвинутые, и нас нельзя было отличить от немок. Если бы об этом узнали тогда, в следующие 24 часа ты бы уехал обратно в Советский Союз.

Западный Берлин поразил нас совершенно. Мы бродили по городу, сели в ресторан. Вдруг приносит нам официант два бокала вина. Мы не заказывали вино. Он нам показывает – за столиком, дескать, сидят мужчины. Мы думаем – что же нам делать? Если выпьем – они подумают, что контакт налажен, а если не выпьем – может, мы их обидим? Стоит это вино – что делать? Мы поели быстро, рассчитались, выпили залпом вино и убежали.

Два раза мы с мужем чуть не разошлись. Первый случай связан с моим сыном. Это были восьмидесятые годы, когда в армии не хватало новобранцев из-за демографической ямы после войны. Начали призывать и с вузов, много призывников выпускали из тюрем служить. Мой сын закончил первый курс в университете, и тогда моему мужу, который занимал большую должность, ничего не стоило отмазать сына от армии. Но он был патриотом, сказал, пусть идет служить.

В первый день армии с моего сына сняли кроссовки, куртку, его всего раздели, забрали бритвы, мыльные принадлежности. Была ужасная дедовщина. Я тогда очень постарела, и с мужем у нас дошло тогда чуть ли не до развода.

Второй случай был, когда у моего мужа были проблемы с давлением, и его списали с летной работы. Я была так счастлива, что не могла скрыть этого. Не нужно было его ждать, каждый раз сердце замирало, когда во время ночных полетов вдруг затихал гул. А муж за это ненавидел меня. Это был самый трудный период в нашей жизни, но он меня очень любил и со временем все прошло.

Моего мужа нет вот уже как двадцать лет. Я практически не помню год его смерти, он у меня выпал из жизни. Он никогда не болел, а тут у него нашли рак. Он болел семь месяцев, и я была с ним наедине день и ночь. Уже потом, когда он ушел, сын сказал, что они боялись, что я уйду за ним.

В своей жизни я не хотела бы поменять ни одного дня, хотя были очень тяжелые моменты.  По сравнению с мужем для меня на первом месте были дети. Он и воспитал их с той установкой, что мама – женщина, она самая главная. Дети до сих пор ко мне так относятся.

Я своего мужа любила и уважала, но не так, как он меня. Он меня боготворил. Говорят, что в семье один обязательно любит, а второй позволяет себя любить. Вот я позволяла себя любить.