Рубрики
Подкаст

Домовладельцы

Бывают два типа людей: те, которые адаптируются к действительности и те, которые ее меняют. В Казани мы встретили трех мужчин, которые не побоялись изменить свою жизнь и пойти почти против течения. Познакомьтесь с Димой, основателем музея чак-чака, которого в городе его называют «человек-прецедент».

Дима, Казань, основатель музея чак-чака

Я из Набережных Челнов, еще в молодости я переехал в Москву работать на Комсомольскую правду. Сначала мне нравилось видеть звезд не на экране, а вживую, знакомиться со всеми. А потом понял, что я весь в работе и пробках.

Потом в мою жизнь пришли автомобили: я подумал, что надо заниматься более живым и настоящим делом. Начал продавать автомобили и дорос до директора автоцентра. И понял: а дальше что? Что я оставлю своим детям? Что расскажу о своей фамилии в народе и какой след оставлю на этой земле? Так в 36 лет у меня был кризис среднего возраста.

С женой мы познакомились благодаря автобизнесу. Я приехал к родителям в Набережные Челны, мне нужно было купить автомобильное масло, я искал дилера, но он сказал, что у них нет оригинального масла. Я разозлился и сказал, что всем пожалуюсь. Через неделю в Ритц Картлтоне на крыше гостиницы была конференция со всеми представителями. Я решил поговорить с руководителем того центра в Челнах и пожаловаться, а тут вышла красивая женщина, и я выпил с ней бокал вина.

Вместе с женой мы придумали идею музея чак-чака. Еще живя в Москве мы разговаривала о том, чему нас учили в школе о культуре и истории Татарстана. Когда возникла такая идея, мы месяц жили в Ленинской библиотеке. Сейчас современный мир, есть интернет, много что оцифровано. Но если посмотреть в Ленинке в электронном каталоге «татары, чак-чак», то нет ничего. Мы попросили дать нам все по Казани. Нам приносили целые тележки книг, прочитывая одну книгу, мы находили какое-то упоминание, все старательно выписывали, копали, копали, копали. Это был тектонический труд. Через месяц какая-то цепочка выстроилась.

От начала задумки до реализации прошло два года. Встал вопрос о финансировании, ведь на тот момент мы были просто наемные сотрудники. Мы начали искать дом, прописали бизнес-план. Пытались взять кредит в банке, но нам говорили, «Это рискованный бизнес.» Когда мы спрашивали, что не является «рискованным бизнесом», сотрудники банка приводили пример Макдональдса в центре. Потом мы начали, подаваться на гранты, но нам справедливо говорили, что мы молодые, работали в бизнесе, но к искусству и музеям никак не относились. Мы подумали тогда, что может это даже хорошо, потому что мы никому не должны. Мы свободны и гибки.

Потом мы начали ходить по кабинетам и узнали, что такое кабинетное мышление государственных музеев. В национальных музеях нам выдавали методичку про хранение, складирование и инвентаризацию. Но мы хотели совершенно другого – рассказать живую историю татаров и города через чак-чак.

Дом, в котором расположен музей изначально принадлежал купцу второй гильдии, бакалейщику. С самого начала визита посетители узнают, что на самом деле у чак-чака рецепта нет. Есть душа и руки. Часто мы слышали от людей, «В этой деревне живет мастер, который делает лучше в Татарстане чак-чак.» Но когда пытаешься поговорить с мастером лично, ее невозможно уговорить рассказать как это сделать. Возможно, они обижены, что люди приходят в музей на мастер-классы. А может не хотят, чтобы их снимали чужие люди.

В течение часа в нашем музее экскурсоводы погружают нас в историю. Посетитель переносится в 19 век, через чак-чак мы показываем быт татаров, их сказания,  предметы в быту и историю продуктов. Раньше, например, специально чернили зубы, люди ходили с черными зубами, чтобы показать,  что они имели огромный достаток и могли позволить себе есть много сахара.

Дом в то время у татаров делился на две половины – мужскую и женскую. Мы показываем рубель – предмет, которым гладили белье в старину. А еще у нас можно подержать ядро времени Ивана Грозного. Половина прибыли музея – это входной билет, а другая половина – выручка от того, что продается в сувенирной лавке. Историю города может рассказать каждый, но нам захотелось показать людям не только фасад, но и то, что находится за ними, как раньше жили татары.

Помимо музея мы также курируем Том Соейр Фест в Казани. Этот фестиваль проводится по всей России. Старые русские дома восстанавливают волонтеры, бесплатно красят их, приводят их фасады в достойный вид, иногда помогают провести в дом коммуникации. Наших волонтеров объединяет любовь к истории, к этим домам. Люди помогают нам по разным причинам. Кто-то устал от работы, хочет поработать своими руками, выбросить все из головы. Кто-то приходит со всеми познакомиться. Также мы сотрудничаем с волонтерами из Франции, которые приезжают за свой счет помогать нам с домами.

Иногда мы сталкиваемся с недоверием жильцов. Мы к ним приходим, рассказываем про фестиваль, говорим, что все делаем бесплатно, а нам не верят. Если нам дом очень нравится, а хозяева недоверчивые, мы можем так год разговаривать с хозяевами, пить чай, знакомиться. Это длительный процесс, потому что цвет краски для всех фасадов домов необходимо согласовать с местным муниципалитетом. Для визуальной составляющей мы привлекаем архитекторов и дизайнеров.

Очень важно сохранять эти дома для последующих поколений, которые должны понимать нашу историю и архитектуру. В городе нас называют люди-прецеденты. Все говорят, «Так не делают. Так нельзя.» А мы берем и делаем.

Дима показывает команде Место47 дома, которые были покрашены в рамка Том Сойер феста. Так мы знакомимся с двумя другими героями из Казани. У каждого судьба складывается по-своему, но с Димой у обоих героев есть одно общее – любопытство об окружающем мире и нежелание принять реальность как должное.

Для Константина поворотным моментом жизни стала защита его собственного дома, который ему пришлось отстаивать в суде.

Константин, домовладелец

Моя фамилия – Лебедев, но я так подозреваю, что она не моя. Моя бабушка была крымская татарка, а дедушка был с Соловков, он бежал из заключениям вместе со своим братом. Они с ним разошлись и поменяли фамилии, чтобы не попасться. Кто он в действительности был – мы не знаем, он никогда никому не рассказывал.

Дедушка был директором авиационного завода. Мой папа тоже был инженер-конструктор, изобретал самолеты. Он всю жизнь курил Беломор канал, умер от рака легких, и я до сих пор храню его пепельницу. В моем воспитании был баланс: мой папа был строгий, но справедливый, мама – добрый и мягкий человек. В детстве я любил разбирать все: игрушки, стиральную машину, магнитофон. Мне было очень интересно, как все устроено внутри. Иногда не все собирал обратно, но мои родители за это меня не ругали, и я научился работать руками.

Это мне пригодилось сейчас, когда я сам восстанавливаю этот дом, в котором моя семья живет с 1949 года. Я родился в этом доме, здесь жили мои прабабушка с прадедушкой, бабушка с дедушкой, а теперь –  я с семьей. Если дому не давать сыреть, а жить и заботиться, он простоит еще долго.

Сам дом построили в 1900 году: тогда, когда Казань начала нуждаться не в деревенском жилье, а в меблированных квартирах. В провинции начал формироваться класс интеллигенции: доктора, учителя. Они не хотели жить в деревенских домах со скотными дворами. Дом делился на четыре квартиры, но когда пришла советская власть, всех уплотнили, перегородки снесли, запихали всех людей в одни квартиры.

Почему же я не уехал из этого дома, когда была возможность это сделать?  У нас ведь в Казани была программа ликвидации ветхого жилья. И лет 20 назад единовременно был снесен весь старый город. Он был ужасно страшным, было много ветхих домов из-за отсутствия заботы. Когда мы познакомились с женой, дом снаружи так красиво не выглядел. Он был страшный и облезлый. Все подружки говорили жене, «Куда ты? Он ведь в трущобах живет.» И весь центр населяли люди низкого социального уровня. Наш дом тоже попал под эту программу. Однако не все хотят разъезжаться, мы заботились о своем доме. Нас хотели выселить насильно. Это сейчас мы живем в правовом государстве, а в девяностые был беспредел.


В основном у тех людей, которые соглашались уезжать, не очень складывалась жизнь. Им ведь бесплатно давали новые квартиры, они переезжали из дома, где не было канализации, где бегали крысы, в благоустроенную квартиру. Но для нашей семьи ситуация была совсем другой. Мы ведь жили в культурном центре – здесь школа, магазин. Центр становился все лучше, обстановка в стране менялась. Мы тут родились, понимали, что никто не даст нам квартиру с такой же площадью.

А как можно выселить людей? Как заставить людей переехать из старого дома? Можно его сжечь. Если они не хотят переезжать, надо сфабриковать дело или поугрожать. Нам пригрозили решением суда, на пороге появились люди, которые настаивали на нашем переезде . Мне тогда было двадцать лет, я взял ситуацию в свои руки. Я изучил решение суда. Мы начали бороться, я подал апелляцию. И выиграл. Поэтому мы здесь: я отстоял свой дом.

Я автомеханик, по 12 часов в день нахожусь на работе. Поэтому дом для меня – это отдых. Это как кровать, любимое место: ты лег, отдохнул, ты свеж, бодр и побежал достигать своих целей. В молодости я ездил на мотоцикле, хотел стать моряком, грезил дальними странами, перечитал всего Жуль Верна. Но немного поездив, я решил, что дом для меня лучше.

Дом – это место силы. Многим нашим соседям было под 90 лет. Они здесь прожили много лет. Когда их переселили – на новом месте они через год умерли. Многие из них просили нас помочь им переехать. Но вместе с вещами переезжали старые люди, и из нового места они уезжали уже в гробах. Старому человеку очень трудно прижиться в новом месте.

Я счастливый человек. Мне грех жаловаться. Отец передал мне свое трудолюбие, у меня есть дом, работа. У меня есть двое детей, они здоровы, у них все в порядке. Человек стремится к тому, что ему привычно. Как говорится, «Привычка богом нам дана, за место счастья она.»

Алексей, домовладелец

Изначально наш дом был построен как доходный – для сдачи квартир. В 1896 году его купил Пельцам Эмануил Манилович,  он был ихтиологом – ученым, который изучает рыб.  Интересно, что он не получил никакого систематического образования, кроме начальной школы, но так прочно вошел в научные круги благодаря своей практической деятельности. После выхода на пенсию из Томского университета он окончательно поселился в Казани и купил этот дом. В 1912 году он скончался, и дальнейшая судьба дома неизвестна до 1934 года. Известно лишь то, что дом был национализирован советской властью и был в ведении Татарской конторы Сельхозбанка. Моего прадеда перевели на должность управляющего банком в 1934 году, и он себе выписал квартиру в этом доме. С этих пор, то есть с 1934 года,  моя семья здесь живет. Четыре поколения – прадед, бабушка с дедушкой, родители и я.

Здесь жила моя бабуля, но в октябре прошлого года она умерла. Сейчас я самостоятельно делаю здесь ремонт и  планирую сдавать туристам на AirBnb. Здесь был  красивый интерьер: сохранилась колоннада, стояла изразцовая печь, но когда провели отопление, ее разобрал прадед. Тогда экономили место, потому что во время войны постоянно подселяли людей. Родители это не ценили, здесь был полный совок. Все было закрыто картоном, были поклеены обои. На коллонаде, как и полагается, висел ковер.

В конце 70-ых, когда в стране были трудные времена, в казанском зоопарке звери сильно болели, кого-то погрызли волки, кого-то мучали смотрители.  Поэтому бабушка с моим отцом брали домой на воспитание зверят – леопарда, двух пум, льва. Лев признавал отца как хозяина, никогда на него не огрызался. Воспитывали они их только до года, а потом отдавали обратно. Пумы вернулись в зоопарк, а лев и леопард пошли в цирк.

Я давно нахожусь в поисках своего дела, которое приносило бы мне удовлетворение и на которое можно было бы жить. В 2005 году к нам приезжал профессор Парижского университета. Он снимал документальный фильм. Во время интервью он спросил меня, «Ты счастлив?» Для меня это был странный вопрос, потому что такого вопроса я никогда в жизни не слышал. Я сказал – ну да, хотя даже не понимал, в каких категориях нужно мыслить, чтобы ответить на такой вопрос.

У нас не принято говорить о понятии счастья. С теми людьми, с которыми я вырос, стояли лишь вопросы выживания. Как только выжить? Иди в институт. Только чтобы дворником не работать. После окончания института ты будто в тьме живешь – не понимаешь, где ты и что тебе делать.  Я  пошел работать пономарем в церкви. Однако я не нашел там истину. В одно время я начал замечать, что постулаты для достижения счастья: покаяние, признание своих грехов, и другие, не дают ощущения счастья. Получается какая-то кабала.

Параллельно я учился в аспирантуре на технической специальности, я работал научным сотрудником. Однако это тоже приносило мне не счастье, а ужас, страданье и безденежье. Потом у меня был предпринимательский период. С супругой мы занимались лазарной резкой, продавали упаковку для вина, которая превращается в светильник. Это продлилось пару лет, сильно заморочились, устали, но удовольствия особо не получили.  Мама смирилась с тем, что у меня нет постоянной работы. Сначала прессинговала, но я так ее жестко пресекал, что отучил это делать.

Такое длительное время находиться в поиске – психологически тяжело. Поэтому я тоже очень понимаю людей, которые смиряются. Это просто надо ненавидеть работать на кого-то, как я. По-другому не может быть просто, выбирай – либо ты найдешь, либо ты будешь страдать в этой жизни. Я не могу страдать, я буду лучше страдать по-другому.

У нас все: литература, живопись – все очень страшно. Такова философия русского народа. Идею о том, что страдать – это хорошо, я думаю, использовали всегда в политических целях.

Я думаю, счастье состоит в нескольких сферах. Это сфера любви, сфера взаимоотношений с близким человеком, сфера своего дела. Если у тебя все сферы налажены, я думаю, что ты счастливый человек. И ты при этом не заставляешь постоянно себя переживать, думать о чем-то плохом, думать о хорошем, но не так, что ты летаешь в облаках или смотришь через розовые очки, ты просто веришь, что из любой ситуации у тебя получится положительный опыт.

Я считаю себя агностиком. Гнозис – это знание. Агностик – это человек, который отрицает возможность все знать о мире. Я считаю, что недостаточно знания для того, чтобы признать это истиной. В мире нет таких инструментов, чтобы понять, как он устроен. Я понял, что дальше определенного я понять не могу и решил, что не стоит ковыряться. Лучше сделать так, чтобы в моей жизни, на которую я могу повлиять, мне было бы хорошо.

Рубрики
Подкаст

Кружевница

Анна, 33 года

Я нижегородка, по профессии я кружевница. Я начала плести кружева, когда мне было 11 лет. Напротив нашего дома стоял Дом Творчества Юных, и из окон нашей квартиры я ребенком наблюдала, как девочки делали что-то интересное под руководством мастера. Тогда еще мы совсем не знали, что такое кружевоплетение на коклюшках, но моя бабушка настояла на том, чтобы я попробовала. 

В кружево невозможно не влюбиться с первого раза, оно для меня как болезнь, я сразу же им заразилась. Оно поражает своей тонкостью и воздушностью. Во все века этот редкий и интересный промысел был один из самых загадочных видов рукоделия. Когда я плету,  на руки уже не смотрю. Я отслеживаю движения нити глазами. Иногда я сама плету и удивляюсь – как же это так у меня получается?

Чтобы в кружеве достичь результата, нужна усидчивость, нужно пахать и пахать. Это отличает кружево от других видов рукоделия. В вязании можно распустить и перевязать. В кружевоплетении как плел, так у тебя и будет.  Здесь терпение должно быть безграничным.

В кружевоплетении важную роль играет инструмент, который мы используем. Коклюшка – это палочка с вырезанной выемкой для намотки ниток. В зависимости от техники, с которой работает кружевница, коклюшки бывают разной формы. Коклюшка, которую использую я – наша русская форма продолговатой палочки с такой элегантной талией. Никакой технической нагрузки это не несет, но это эстетическое удовольствие. Коклюшки вырезаются из разных пород дерева, из всей древесины, которую можно себе представить. В России самым распространенным видом древесины являлась русская береза. Самый дешевый, доступный материал, но мною не очень любимый.

Каждая кружевница выбирает себе коклюшки исходя из собственных предпочтений. Самым главным при выборе коклюшки является тот звон, который издается при плетении. Когда мы плетем, коклюшки стукаются друг о друга, и получается мелодичный перезвон, мы его называем музыкой. В Вологде  даже существуют такие мероприятие, когда приглашают оркестр, сажают кружевниц, они начинают работать, и под этот звук музыканты играют.

Вообще исторически семьи, где были кружевницы, были всегда зажиточными. В дореволюционные времена кружевница зарабатывала столько, что могла прокормить семью из восьми человек. На нижегородской ярмарке кружевные изделия уходили от 6 до 15 рублей на царские деньги в зависимости от сложности изделия. Для сравнения корова на тот момент стоила два рубля.

Кружевоплетение – дорогостоящее искусство, изначально кружева ручной работы – декор для наивысших слоев общества: цари и аристократия. Так было раньше, так и остается по сей день. Приобретая кружева ручной работы и декорируя себя ими, человек хочет подчеркнуть свой социальный статус. Стоимость изделия определяется по количеству часов, затраченных на плетение, у меня это 200-300 рублей в час. Все зависит от техники, в которой ты работаешь и размера изделия, но это может быть в среднем 10-15 тысяч. Кружева на мне я сплела сама, рыночная цена этого изделия 13 тысяч рублей.

Кружевоплетения пришло в Россию из Европы в эпоху реформ Петра Первого. Пришел европейский костюм, в котором было очень много кружевной отделки. Если посмотреть старинную карту кружевоплетения в 18-19 веке, в Европе кружева плелись в Испании, Италии, Франции, Нидерландах. А вот центров плетения в России было мало  – всего лишь 17 губерний, которые занимались промыслом на продажу. А в трудные 90ые годы этот промысел почти погиб.

Профессиональные болезни кружевницы – это суставная болезнь, болезнь пальцев, остеохондроз. Надо обязательно соблюдать технику безопасности – плести не больше пяти часов в день, каждые 10-15 минут делать перерыв: вставать и разминаться. Несмотря на свой молодой возраст, после десяти лет плетения я столкнулась с некоторыми из этих проблем. Страшны суставные болезни, потому что боль в суставах пальцев сложно снять. Если такое происходит, нужно делать перерыв несколько дней. Если боль не отпускает, значит уже надо проходить физлечение. А некоторым приходится заканчивать свою деятельность. Также для кружевоплетения также нужно острое зрение. У меня было плохое – минус 6 и минус 8, поэтому я сделала себе операцию.

Сейчас кружево на подъеме, им занимаются много молодых девушек. Если следить за тенденцией в моде, у нас вернулось платье в гардероб, это очень приятно. Вернулись женственные формы и силуэты, – мир устал от эмансипации.

Я выросла в очень консервативной семье, поэтому сама по себе я человек старой закалки и консервативных взглядов. Они заложены не только в воспитании, мы заточены так на генетическом уровне.  У нас  очень крепкий род: никогда не было разводов ни по маминой, ни по папиной линии. Только смерть разлучала супругов, поэтому стаж супружеской жизни в нашей семье в среднем 45- 50 лет. Для меня мощным примером стала моя бабушка. Мой дедушка по маминой линии страдал алкоголизмом, но у бабушки  никогда даже мысли не было, чтобы его оставить. Она всегда говорила, «Это человек, за которого я ответственна перед Богом.»

Изначально я воспитывалась с установкой о том, что мужчина должен быть один, и до длительного времени так и было. У меня был печальный и плачевный опыт: человек, который стал моим первым мужчиной, не смог нести этот груз ответственности. Идеально не получилось, но опыт интимного общения был минимальным.

Его семья меня принимала, но лишь до тех пор, пока речь не зашла о женитьбе. Когда мы однажды вместе пили чай, и его мама говорила о дочери знакомых,  оценивая ее по уровню ее зарплаты. «Маруся – очень хорошая девушка. Зарплата 40 тысяч.» Мне тогда еще надо было задумываться. Я была неугодна им с материальной позиции – в то время я была студенткой очного отделения. Под давлением его матери мы расстались. Думаю сейчас она бы очень удивилась, узнав, что я сейчас очень хорошо зарабатываю.

Мы познакомились с мужем в интернете. Он старше меня на 11 лет. Когда мы с ним встретились (как он потом сказал), ему хватило десяти минут разговора со мной, чтобы понять,  что я его женщина. Бытует мнение, что если после 30-ти мужчина уже не женился, он не женится никогда.  Однако это первый брак в его жизни, он сразу же обозначил свои серьезные намерения. Я иногда его спрашиваю: «Почему ты такой замечательный до 40 лет не женился?» Он шутит, «Я был девственником, я ждал тебя.»

У нас патриархат. Традиционная, консервативная семья, где я нахожусь в подчинении своего мужа. Это, наверное, звучит жестко, но на самом деле я была так воспитана и ничего другого не знаю. Я спрашиваю у него разрешение каждый раз, когда куда-то выхожу из дома. Если мы куда-то едем, то едем вместе с ним. Даже сюда (ред.- фестиваль рукоделия) он меня неохотно отпустил, но я сказала, что это по работе, что это необходимо. Только объяснив ему все за, он согласился. Когда я кому-то это рассказываю, люди говорят, что у меня муж деспот, потому что он меня никуда не отпускает.

Однако мне несказанно повезло. В браке я очень счастлива, рядом со мной крепкое плечо. Мой муж – большая редкость, среди мужской породы такое сейчас наверное уже не делают. Он –  цельный, волевой и самодостаточный человек. У нас крепкая, дружная семья, мы все делаем вдвоем: это единый организм, единое целое, где мы друг друга дополняем. В нашей семейной жизни бытовуха не разрушает, а укрепляет. Наша жизнь складывается так, что мы все время проводим вместе. Самое приятное для моего мужа – это когда я рядом с ним, это его очень успокаивает и радует.  Он мне говорит, «Просто сядь и плети рядом».

В тенденциях современного общества мы как вымирающие динозавры. Это скорее редкость, сейчас институт семьи выглядит иначе. Все попытки наших женщин эмансипироваться, делать карьеру, на самом деле к добру не приводят. Женщины чувствуют себя ущербными,  и страдает семейная жизнь.

За всю семейную жизнь у нас с мужем конфликтов не было ни разу. Мы ни разу не легли спать в ссоре. Этим летом по инициативе мужа мы планируем венчание. Мне было сказано изначально: у нас будет не только регистрация. К этому я внутренне созревала дольше, но он как православный человек и как христианин, считает, что брак должен освещаться в церкви.

Муж – более приземленной профессии, к творчеству не имеет никакого отношения. По образованию он психолог, а занимается продажей вентиляционного оборудования. Муж ценит все, что я сделала для дома – салфетки, иконы, с которыми вошла к нему в дом. Он это никому не отдает, даже моей маме. Когда мама пришла и попросила что-то взять на работу показать, он дал ей на время скрепя сердцем. Иногда к нам приходят гости, и это превращается в экскурсию. Он любит рассказывать, что все в доме создано моими руками и хвалится трусами, которые я ему шью сама.

Я как женщина очень счастлива. Для меня муж – это следующий человек после родителей. Я самореализуюсь в рамках своей семьи, я служу ей на благо. Твердые ценности – нравственное начало, присущее нашей нации, и никакой дискриминации или ущербности здесь нет.  Мне не близки те процессы, происходящие на западе с институтом семьи, то, что постепенно приходит к нам. Это жуть жуткая. Мы смотрим с мужем уже четвертый фильм, где пропагандируется однополая любовь. Включили исторический фильм фаворитка,. Думаю, ну про королей… Как оказалось, фаворитка – это фаворитка… королевы! Показывается интимная жизнь со всей этой жутью.

Проблема в том, что в достаточно качественных фильмах характеры этих героев-приверженцев однополой любви показываются положительными людьми: они любят и заботятся друг о друге. Таким образом проникает извращенность. Конечно, это все было со времен древности, но это не надо популяризировать, показывать и внедрять. Мы, русские люди, – православные люди. Наше естество всему этому противится. Мальчики должны жить с девочками, мужчины должны жить с женщинами. Есть определенный порядок, уклад жизни. Бог создал мужчину мужчиной и женщину женщиной для того, чтобы род человеческий продолжать. В этом наше предназначение каждого из нас.

Сейчас в нашей семье я зарабатываю больше, но, когда мы познакомились, зарабатывал больше муж. Он собственник квартиры, в которой мы живем, у него машина. Я совсем не зарабатывала, все время отдавала на благотворительность, занималась арт терапевтической деятельностью. Мой муж меня направил в этом русле, он помог мне, научил, как зарабатывать, где-то пресекая мои альтруистические порывы. В какой-то момент его сократили на работе, и я стала зарабатывать больше. Он не стоит на месте, он ищет работу. Он очень эрудированный и дальновидный человек.

Пример нашей семьи, семьи, где порядок, таков, каким он был с древних времен – патриархальный уклад. Мы негласно принадлежим друг другу, каждый из нас, осознавая свою роль в этой жизни, чем-то жертвует. Муж ведь тоже жертвует своей какой-то свободой, он не проводит времени в компаниях с друзьями, или, боже упаси, с другими женщинам. Он находится со мной.

У нас пока нет детей. Пока что у нас не получается физиологически. Мы стараемся естественным путем. Иногда так бывает, что не складывается или не сразу получается, но мы на этом не зацикливаемся.

Рубрики
Подкаст

Гадалка

Меня всегда интересовало непознанное. Я родилась на 25 лунный день, это значит, что я склонна к прозрению и интуиции. Мое предназначение – контакт с людьми, а моя кармическая задача –служить им.

Я занимаюсь нумерологией и эзотерикой уже 40 лет. Вообще я инженер, у меня 52 года трудового стажа. Я обладаю масштабным цифровым мышлением. Все сейчас переходят на цифру. Пифагор создал специальную матрицу, в которой он сложил дату рождения человека. Комбинация цифр от 1 до 9 раскладывается по ячейкам, и это рассказывает о будущем, характере, энергии, долге и хобби человека.

Я не профессиональный эзотерик, это мое увлечение. Все началось с того, что моя знакомая пригласила меня на подпольное кино в 70ые. Там показывали филипинцев-хилеров, которые вскрывают кожу и вынимают раковые опухоли. Мне это очень понравилось. Потом моя бабушка научила меня гадать на картах, я также ходила на тайные лекции к йогам. Это все в СССР было запрещено, нас гоняла милиция. Потом я сама отказалась от гаданий, потому что подумала, что это грех.

А вот с цифрами ничего не поделаешь – это объективная всемирная оценка нашей человеческой жизни. Различия в людях обусловлено природными свойствами человека, которые идут от даты его рождения. Так я пришла к теории нумерологии, стала активно использовать маятник и рамочку.

В 70-ые я работала на ВДНХ в павильоне здоровья на профориентации. Мне дали элементарную программу, но я, как творческий человек, включила эзотерический компонент в программу. Я помогаю без денег, бесплатно, только знакомым и друзьям. Я не делаю рекламы. Этот прямой контакт от сердца к сердцу возможен только если человек мне верит. Некоторые клиенты без меня уже и шага сделать не могут.

Сыну подруги я помогла купить машину. Он идет в развал с автомобилями в благоприятный день, который я ему заранее подсказала.  Денег у него всего 50 тысяч. Он звонит мне, я прошу его положить руку на капот машины. Своей рамкой я определяю ее ресурс, работоспособность. Машина – это одушевленный робот, она может реагировать на человека, как собака на хозяина. Я помогла ему выбрать машину за 45 тысяч. Она на него работает как проклятая.

Недавно например звонит подруга, «Я потеряла свою сережку. Нигде нет, весь дом обрыла.» Она искала ее весь день, а я беру рамку, и она сразу показывает, где она. «Поверни голову налево» А там –  сережка в плинтусе торчит.

Один раз клиентка встретила мужчину, рассказывала мне про него. Я говорю, «А ты знаешь, что ему 40 лет?» А ей 23. Я вижу, он ей морочил голову. Через два дня она приходит, говорит, «Римма Павловна, вы правы, ему 42 года.» Зачем ей этот старпед нужен, если за ней столько ребят ходят, она такая красотка? Мы сразу про него все узнали, и она с ним рассталась. Иногда я думаю – я могла бы работать на таможне в аэропорту. Что провозят – опасное или водку, оружие, патроны. Я бы легко могла бы это определить.

При помощи рамки я делаю диагностику. Могу посмотреть все тело, давление, кровь… Я доверяю больше нетрадиционной медицине. Один раз прихожу к терапевту, говорю, что плохо себя чувствую. Он говорит, «Ну вы же старая, чего вы еще лечите.» Я отхожу с рамкой в угол и смотрю – у нее же купленный диплом!

Очень много людей в это не верит. Когда знаменитый врач эзотерик Коновалов выступает, стадион Лужники забит до отказа. Я хожу на его выступления за 12 тысяч: есть билеты и по четыре, но я плохо слышу, нужно сидеть близко. Некоторые люди утверждают, что он прохиндей. Как можно в это не верить, если, когда он выступает, шесть тысяч человек сидит в зале: все молчат, слушают с замиранием сердца, муха пролетит – не услышишь. Это называется НЛП – нейро-лингвистическое программирование. Жизнь сейчас становится такой тяжелой, что люди уже не могут жить с этим психологическим натиском. Люди приходят к этому врачу – они успокаиваются, что все хорошо, все прекрасно.

Я заряжаю воду. Каждую ночь я ставлю ее под конус, и утром она заряжена энергетикой пирамиды. Этот заряд настолько силен, что ножи точить не надо, они сами выпрямляют свои сточенные места. Весь мой дом – в книгах по эзотерике. «Самолечение без лекарств», «Бриллиант биоэнергии», «Дата рождения – ключ к пониманию человека», «Как достичь духовного просветления». Вот эту книжку мне подарил сам ученый Семенов. Вот фотографии из космоса, образ Христа. Здесь подобраны цифровые молитвы. Например, для лечения зрительного нерва ты должна вот эту молитву читать, потом Отче Наш, потом этих цифр. Вот к примеру атеросклероз например. Надо читать один– помолчала – три – два – пауза – один – молчу- потом ноль – ноль и код АНМИСА. Если ты будешь вот это повторять, твой атеросклероз постепенно начинает как-то уходить от тебя.

Мое дело помогает мне чувствовать себя нужной. Недавно я, впервые посетив могилу отца, сказала одной из клиенток, что теперь уже могу и уйти. Она говорит, «Римма Павловна! Как так? Вы всем нужны!» Я помогаю людям делать меньше ошибок.

Рубрики
Подкаст

Двойник

Я из Новосибирска. Больше 20 лет у меня был свой бизнес: я занимался торговлей мехом. В один прекрасный день мы ужинали с маленьким сыном моей подруги, смотрели телевизор. Смотрю – у него открывается рот, падает ложка. «Мам, это же дядя Вася!» Я понимаю, что там Путин выступает. И с тех пор, когда Путин в первый раз стал Президентом, я стал Путиным. Ко мне сразу такая кличка прилипла. Многие в меховой сфере даже не знали моей настоящей фамилии.

Сначала я приезжал в Москву три – четыре раза в год на одно выступление в течение пяти лет. А в 2015 года мой меховой киоск сгорел. Это был поджог, подожгли весь торговый центр в Екатеринбурге, и мой бизнес стал центром событий. Сгорели мои миллионы с мехами, весь мой капитал. Когда мой бизнес разрушился, жизнь меня вытолкнула в Москву. Я попал на Красную площадь и стал заниматься образом Путина и монетизацией своего сходства каждый день.

Четыре года я работал над образом. Походка – это очень просто, внешность моя близка, рост тоже, поэтому занимался мимикой, дикцией, риторикой. Мимика – она у меня врождённо похожая, но я максимально приблизил ее к образу Путина.

Когда Путин пошел на второй срок, я уже понял, что этим надо заниматься и как-то применить это сходство. Начал давать рекламу и в 2006 году уже выступил в качестве Президента с поздравлением одного депутата украинской рады. Был его день юбилей, я приехал поздравить его в Ялту на эскорте, с машинами. Ему сказали, «Вас приглашает высокопоставленная персона». Он выходит – что такое? Растерялся, не мог понять, что происходит, то ли шутят, то ли серьезно Путин приехал. Даже обиделся на жену и три дня с ней не разговаривал.

Вообще я часто поздравляю людей. Это стоит 30 тысяч, поэтому поздравляют только те люди, которые могут себе это позволить. Поэтому я поздравлял людей, которые уже какое-то положение занимают в экономике или политике.

Реакция на Красной площади на меня очень разная. Обычно удивление такое. Китайцы обычно прыгают от радости – вот он Путин, друг китайцев! Он, видимо, для них много сделал, да и с Си Цзиньпином они дружат и много взаимодействуют.

Часто люди замечают в транспорте, в общественных местах. Я же в таком виде в костюме приезжаю из дома и возвращаюсь домой. Многие улыбаются. Негативные реакции тоже были конечно же. Люди, которые недовольны по той или иной причине действиями Путина, его политикой, высказываются и желают мне смерти, посылают. Спрашивают, когда я уйду с поста. Когда ты пенсию нам повысишь. У кого что болит – тот о том и говорит. Я желаю им всем хорошего. Чего я могу ответить? По-плохому не отвечаю никогда, всегда стараюсь весь негатив нивелировать и трансформировать в позитив. Это моя специфика.

Многие говорят, «Зачем ты пиаришь Путина? Зачем его популяризируешь. Он ничего хорошего для страны не сделал для людей русских. » Я говорю, «Со временем разберемся, что он сделал, а что не сделал.» Я ведь не просто актер, а актер с плюсом, потому что меня ассоциируют с Путиным, как ни крути. Другие актеры играют разных людей, десятки ролей, и их не ассоциируют с тем, кого они играют. А я играю одну роль. Актер одного персонажа.

У меня два высших образования. Два средних. Медицинское среднее и педагогическое высшее спортивное. Специалист реабилитации. Педагог. Преподаватель физкультуры. И экономист еще. Финансовый менеджмент. Но это мне не очень пригодилось.

Обычно я приезжаю на Красную площадь к часам к 11 и бываю часов до 7.  Бывает раньше, бывает позже. У меня ненормированный день. Я работаю со Сталиным, мы с ним сильно сдружились. Он тут давно работает, раньше меня. Наша работа как двойников – она идет в очень тесном сотрудничестве, потому что сейчас здесь Сталиных много, человек шесть-семь,  но он – самый похожий из них. Путин сейчас очень популярен. И Сталин очень популярен. Вот у нас нормальный коллектив такой, наша команда. Ему нравится со мной, мне нравится с ним, вместе интереснее работать.

В последнее время я решил, что надо с этим расставаться. У меня четверо детей. Старшему – 24 года, младшему – 3. Они были в Москве со мной здесь, потом в декабре этого года уехали в Новосибирск и живут с бабушками. Я постоянно занят, и моей супруге с детьми здесь стало тяжело. Эта работа не приносит материального удовлетворения, не решает материальной потребности моей семьи. Я понимаю, что моя схожесть – это некая миссия, но я до конца не понимаю, как это раскрывать или это надо просто забыть. Потому что за те годы, которые я провел, стараясь этот образ нести достойно и как-то применить его, не нашлось людей, которые могли бы в этом посодействовать.